ХЛЕБ ВОЙНЫ

Моей матери
Не было муки.
Она была
более легендою, чем былью,
с лебедою смешанною пылью,
черная — и все-таки бела.
Чем еще ей было нас кормить,
матери, спасавшей нас от смерти?
Это было творчеством, поверьте,
тесто из муки такой творить!
Дня не знала. Ночи не спала.
А уж сколько свеклы перетерла...
Все переборола. Не дала,
чтобы смерть схватила нас за горло.
Завывает вьюга за стеной,
белые сугробы наметая.
Вот она сидит передо мной,
Женщина воистину святая.
Ей бы можно плакать от обид,
вспомнив все, что вынесла когда-то,
а она о свекле говорит
и спроста краснеет виновато.

В. Гордейчев

Живой хлеб

...Что значит, коль хлеба вдоволь,
что значит, коль хлеба нет?
Сергей Випулов
Дороже и злата и соболя
он — всем и всему голова.
У хлеба значенье особое:
державные держит права.
И так повелось это исстари:
изба пирогами красна.
Хлеб — наиглавная исповедь
пред жизнью во все времена.
Память... Она не парадная:
живые по мертвым скорбят.
За пискаревской оградою
бесхлебные души лежат.
Жизнь измерялась граммами,
что весил голодный паек.
Большими людскими потравами
смерть насладилась впрок.
В детстве мы пахли порохом,
но легче пулю поймать,
чем с глазу на глаз
с голодом
от голода умирать.
Спросите бойцов ополчения,
солдат-ветеранов и вдов,
ответят: хлеб — воскрешение
для тыла и всех фронтов...

А если б меня спросили,
как павшим по праву воздать?
Сказал бы: колосьям России
по августу вызревать!

В. Макаров

ХЛЕБ

Сорок второй. Поземка. Стужа.
До города верста.
Теплушка наша чуть похуже
Вагона для скота.
Но, лишь в пути узнав, как дорог
Ее худой уют,
Закоченев, приходим в город.
Там, слышно, хлеб дают.
В ларьке, по окна заметенном,
Пимов о доски стук.
— Откуда, хлопцы? — С эшелона. —
И чей-то голос вдруг:
— Ребят вперед пустите, братцы!
Пусть первыми возьмут.
Я слышал, это ленинградцы.
Ишь, как мальчонка худ.
А нас брала уже усталость,
Все вымерзло в груди.
И очередь заволновалась:
— Ребята, проходи!..
— Да вы бы сразу попросили.
— А сам-то, чай, ослеп? —
Так было тесно в магазине,
Так был он близко, хлеб.
А продавщица обмахнула
Прилавок: — Ну, так что ж? —
И вот уж в воду обмакнула
Большой и добрый нож.
Угрюмы нары эшелона.
Буханки горячи.
А мы молчали, сжав талоны.
Мы были москвичи.
Был зябок жалкий наш нарядец.
С ларька срывало жесть.
— Нет, — я сказал, — не ленинградец. —
А как хотелось есть!

В. Соколов

***

В окне – мороз. Сидит снегирь на ветке.
Мать угольки клюкой сгребла к загнетке.
В избе тепло. Вставай скорей, вставай!
В печи пшеничный спеет каравай.

Мать чёрную заслонку отодвинет.
И хлеб румяный на лопате вынет.
И полотенцем мокрым обмотнёт.
Пусть полежит маленько, отдохнёт.

Разломит, хрустнет коркой суховатой.
И забелеет мякиш ноздреватый.
Тепло душистое коснётся щёк –
Как будто лёгкий вскинется цветок.

Василий Казанцев