ПУТЕШЕСТВЕННИКИ

Как страстно кличет их от медленных равнин
Сивиллы древний зов и в смутных окоемах
Влечет Мерцанье глаз каких-то незнакомых -
Однажды вечером изведали они.
Вперед! Огромный мол. В накале белом луны.
И флагов золото на мачтах корабля,
И юнги черные. Уходит вдаль земля.
Волна прибойная сосет песок лагуны.
О, это плаванье в сияющем ночном
Пространстве! Звездные узорные плетенья!
Ветров полуденных и шум, и свист, и пенье
К цветущим берегам уносят! А потом?
Как руки черные, воздетые высоко, -
Из камня сложенные башни городов,
Зрачки, горящие под крышами домов
На глади стен сырых в ночных глазницах
окон.
Пустыни рыжие и степи - без границ,
Подвластные громам и ураганам бурным,
И солнца, саваном одетые пурпурным,
Туманным золотом вечерних плащаниц.
И храмы медные, где щит и меч тяжелый
У паперти, и крест над ними в вышине,
И старых кесарей, в оцепенелом сне
Навеки замерших, чугунные престолы.
Устои островов над мутно-голубой -
То бирюзовой, то опаловой - пучиной,
И дрожь, и тайный страх бескрайности
пустынной,
И вдруг, как молоты гремящие, прибой!
Народы, что века покорно терпят муки,
Народы, что уже восстали для побед,
У портов маяки - слепяще яркий свет
Зажавшие в кулак бестрепетные руки.
Но вспыхнет в памяти, как самый нежный зов,
Всё то далекое, что свято и знакомо:
Вот мать печальная, вот садик возле дома,
Вот равномерный бой больших стенных часов.
Пора вернуться вспять. Прощай, широкий,
вольный
Мир - океан, прощай! И все же нет для них
Ни счастья мудрых душ, ни счастья душ
простых,
Что жизнью медленной и дремлющей
довольны.
Отныне будет их к закатным влечь кострам,
К закатным солнечным притягивать воротам,
Распахнутым мечте неистовой, заботам
Нездешним и любви к виденьям дальних стран.

Эмиль Верхарн (перевод Н. Рыковой)