Лермонтов

В который раз брожу по Пятигорску
И всякий раз, вникая в тишину,
Беру в ладонь земли священной горстку
И, думая, зачем-то в пальцах мну.
И угасает монотонный шорох
Листвы чинар, дубков и алычи.
И вот уже позванивают шпоры
Поручика, идущего в ночи.
И все острей, острей воображенье,
И я гляжу на неба синеву,
И прошлых лет живое отраженье
Передо мной проходит наяву.
Вдали Эльбрус белеет величаво,
Как древний замок сказочных царей.
И песнь, что здесь берет свое начало,
Устремлена за тридевять морей.
Наперекор смирительным указам,
Что вслед за ним кочуют по стране,
Он демоном взмывает над Кавказом,
Когда летит на взмыленном коне.
Мятежным ветром вздыбленная бурка
Покоя Петербургу не дает.
И огненный зрачок из Петербурга
Берет на мушку демонский полет.
И смертоносным холодом подуло,
И в мире стало страшно оттого,
Что мать-Россия роковое дуло
Не отвела от сына своего.
Мартынов – что?
С двумя ходами пешка
Под грозным боем черного ферзя,
Он понимал, что вызов брошен в спешке,
Но знал и то, что отступать нельзя.
Не мог не знать, что ненависть народа
Пред ним предстанет, как Машук-гора.
Но такова угодников порода –
Служить бездумно каверзам двора.
И по ущельям эхо прокатилось…
И вслед за эхом грянула гроза…
И жизнь певца звездою засветилась,
Как тяжких мук горючая слеза.
И как немой укор земным раздором,
Она все ярче, яростней горит.
И в тишине позванивают шпоры.
Когда звезда с звездою говорит.

Вениамин Ащеулов